Половицы. А между — Пепел серой тесьмой. Здесь, прощая надежду, Всполыхнуло письмо. Здесь холодные строки Разомлели в дыму, Стали чёрны и строги — Перечту, не пойму. Так по вещей примете: Переступишь порог — Заскрипят на рассвете Половицы дорог.
Перед рассветом
Потянуло с востока —
Запахло печалью и далями,
Где-то вечер грядет,
Распускаются тени от школ,
Но туда не отплыть —
Ты канатом причальным,
засаленным
В предрассветном порту
На бессрочный поставлен
прикол.
Отдает перегноем,
Отваром из мяты и тиною,
Выключаются звезды
И брызжет росою заря,
А на илистом дне
Извиваются мягко актинии —
Три наложницы в танце
У трона морского царя.
Хоть замшелая пристань
Шагами в ночи перепахана,
Обречен ты, как циркулем
Меряя мокрый причал,
В бесконечную гору
Свой панцырь влачить
черепаховый,
К ежедневной вершине —
рассвету —
началу начал.
Лот нырнет в глубину,
В мир кораллов,
веками растущих в ней,
Намотаешь на локоть
Узлами размеченный линь
И дождешься стрелы,
Аполлоном из-за моря пущенной
Прямо в грешную ночь,
В непрозрачную сонную синь.
Механическая оса
Меж целью и Харибдой осенних архидел,
Меж цельсием, спускающимся к точке
Гнездящихся торосов и снежных орхидей
И фаренгейтом морса и примочки,
Болтается восьмёркой, заправив ядом бак,
Окно — барьер погромче звукового,
На талию натянут прозрачный лапсердак,
В котором вылупляется ab ovo.
На гибкой параллели условных аксиом,
Пронзающей ребро меридиана
Как шпага Асмодея,
трепете льняном,
Забрызганном жестокостью Дианы
Скрипит мотор натужно, что твой кабриолет.
Крупица мозгу — полон зад амбиций.
Готовит к бою жало, гарпун и пистолет:
Подставишь палец — верный панариций.
Фасеточные очи таят голодный страх,
Здесь не найдешь ни крова ты, ни крохи,
Зови подруг на помощь иль удирай впотьмах,
Исчадие гнезда в чертополохе.
Валькирии скольженье, фигурный пилотаж,
Трехмерный хмель захлёстывает сцену,
Полоску пергамена и плоский карандаш.
На мой недостижимый, подсолнечный этаж
Занес Эол фиалковую пену.
Брынза
Вода волнуется солёная, Невозмутимо плещет пресная — Ее пловчиха закалённая Взбивает жалящими жестами. Вода нисколько не сжимается Толченьем в ступе и балластами. Пловчиха тоже не жеманится — Бесперебойно месит ластами. Вода кокетливо упрямится И в решете не переносится. Какая, право, неурядица: Плывут очки на переносице. Вода нимало не поддатлива, (Хотя она вообще-то жидкая), Пловчиха очень озадачена — Все это крайне неожиданно. Сколь не прессуй ты воду пресную И разрубай ее предплечьями — Не запакуешь в форму тесную Солёной брынзою овечьею.
Високосный век
За вуалью век — високосный век, В бороздах на лбу заблудился йети И вчерашний день частоколом вех, Как летящий грач об ушедшем лете Заявляет, будто нам мало тех На прямом свету и обратном свете, Кто накличет дождь по дурной примете. Прозорливо зло завернув узлом, До пупа ныряю в шампунь реторты, Чтобы перлы смысла искать у слов Или, так сказать, упражняться в спорте Посвящать внезапно скупой улов Полководцам памяти, чьи когорты Маршируют, важно загнув ботфорты. Из бессонных дней мне среда родней Остальных. На отмели дна бутылки Затерялся смерч между тройкой пней, Этикетки - липки, а пробки — пылки. И, пешком летя, не догнать саней, Уносящих в прошлое — вроде ссылки — Две косы и ровный пробор затылка.